Читаем без скачивания В дебрях Магриба. Из романа «Франсуа и Мальвази» - Анри Коломон

Мальвази, резко одернув край паранджи, с гримасской шикая высунула язык. Оставила улыбчивое личико наполовину незакрытым.

– Ну, что ж за свои охальности ты достоин сильнейшего наказания!

– А-а-а!

– Нужно маленькое золотое колечко. Нет колечко не подойдет… Звено от цепочки. Хорошо подойдут шары. Желательно золотые, можно серебряные. Затем надрочите свой зачатник в положение стоя, возьмите шарик и засуньте глубоко в отверстие головки. Потом костяной палочкой запихните шарик в самую глубь не знаю куда у вас там? Когда почувствуете что дальше некуда, пихайте второй шар. Сможешь шестнадцать – хорошо, двадцать еще лучше. И вечное блаженство!

– Я понимаю в чем кроется наказание – сделать запор моему мужскому достоинству, Хитрая лиса – твое место под задом!

– Не-е-е-т! – запротестовала Мальвази. – Испробуй сначала, потом суди. Эти шарики можно легко будет выкатить обратно рукой. – Я знаю можно даже заливать парафин… А-а, трус! Что с тобой говорить. – отвернулась она.

– Я не трус, но я боюсь! Ну их к шайтану такие блаженства. Такая в самом деле накажет.

– Нет, ничего ты не понимаешь! Плохого ничего не будет. Просто ты с женщинами обниматься только сможешь и дальше никуда не полезешь.

– И откуда это у тебя только?

– Я такое знаю! Держись! – сделала она движение обоими руками назад, – Ну же решайся, будешь делать, а то мне на тебя противно смотреть становиться.

– Ах ты зараза! Я тебе решусь! Сама мне все как надо и сделаешь.

– Найди шарики…

– И сама, и найдешь

– У-у вредина! – задернула край паранджи Мальвази которую не устраивала перспектива возиться с его членом; затем немного погодя:

– … Как душно, еще не лето… а так знойно.

– Ночи вам будут казаться куда как жарче, са…

– Перестаньте, вы Опять за свое!? Лучше расскажите мне что-нибудь!

– О жаре?

– Становиться невозможно!! Мне противно уже!!

– Нет почему же, я вполне серьезно, ведь в пустыне жара, как на море ветра. Эта самая обильная тема для разговора. Жара это в пустыне все. Это если хотите весь мир волшебства и суеверий пустынной местности. Вы когда-нибудь слышали о миражах?

– …? – многозначительным ласковым взглядом ничего не ответила она.

– Может быть нам за время наших странствий придется увидеть это чудо. На горизонте могут возникнуть зеленые оазисы, может даже совсем вблизи разлиться озеро, или возникнуть город, бывает так что караваны с неопытным проводником считают что они сбились с пути и идут на видение, идут часами, даже днями и из-за этого погибают. А мираж это не более чем видение оазиса или города, который находиться за сотни, может быть тысячи миль от этих мест, или может быть никакого города там уже не существует уже несколько веков, а видение его еще приходит.

– Болтун.

– Смотрите-ка какая установилась тишь, и я кажется вижу туман поднимается. В пустыне свой собственный туман из пыли. Мы выбрались из песков и нам это бедствие не грозит. А вот тем кто в него попал не видно не зги по нескольку дней. Тогда даже животные перестают пугаться человеками часто за караваном идут стайкой газели.

– Сеньор Мейяд я хочу что бы мы зашли в оазис и там я хочу попить холодной воды с финиками.

– Что вы, что вы, вам разве не известен закон пустыни: финики срывать нельзя пока вожди и старейшины племен не разрешат.

– Какой-то вздор. Идиотизм!

– Но вы мне так нравитесь что для вас я любые законы нарушу.

– Тьфи-и…!

– Мальвази сегодня вечером я буду есть у вас. Примите омовение заблаговременно.

– Не понимаю о чем вы? – проговорила она натужно, как будто к концу произносимого недоумения поняв и вспыхнув.

– Ты все поймешь и узнаешь сама.

– Как вы даже подсказывать не будете? – до крайности возбудившимся голосом лепетала она – мне нужно вымыться что бы песок на зубах не скрипел?… Вы наверное дадите мне кушать что-то особенькое? Да-а?…

Это был самый Олимп эротики, дальше которого подняться выше было некуда, возможно было только сходить вниз. И ему захотелось идти на это и она заворачивала лошадь к пологу повозки, одновременно отгиная край паранджи и умильным взглядом зовя за собой… Как вдруг все оборвалось!… Рядом возник Варлаф с давно забытой, ненужной, мешающей корзинкой для розы, и Омар Мейяд чувствуя как страстное желание, уже готовое было удовлетвориться, вместе с испугом Мальвази и поспешным прятаньем лица – заменяется на собственный тихий остервенелый гнев, повернулся сказать Варлафу что бы тот покинул караван и больше близко не появлялся. За такую досаду нужно было «не известно что» с ним сделать! Гневу не было удержу – покинуть караван без всякой воды, чтобы наверняка погибнуть!..

Предчувствуя недоброе в ситуации по отношению к себе, Варлаф чутьем подвластного быстро и единственно удачно нашел язык, на котором нужно было говорить, и тон с позиции старческого высока:

– Сын мой! Девочка отсосет в другой раз, сейчас не время этим заниматься! Опомнись, оглядись, прислушайся! Пески поют!!

Переднюю головную часть каравана Варлаф уже остановил, и стоило Омару Мейяду остановиться, как почти сразу создалась относительная тишина к которой можно было прислушаться, и действительно были слышны какие-то чарующие, высокие певучие звуки, с сильным металлическим оттенком, создающиеся тоннами перемещающегося песка… То веселые, то грустные, то резкие и крикливые, то нежные и мелодичные, кажущиеся говором живых существ, в мертвой пустыни, запевшей не к добру.

Вдруг звуки резко оборвались… по прежнему безмолвие. Но в этом затишье чувствовалось приближение чего-то ужасного. Один Омар Мейяд не чувствовал, видя что Мальвази испугавшись громкого голоса и устыдившись чужого присутствия, попыталась незаметно скрыться, накрепко затянув пологом входной проем.

– Варлаф! Уйди с глаз моих, так плохо мне еще никто не делал.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин – с поклоном отвечал слуга, – Да упаси нас Великий Аллах от того что бы Вам потом не сказать обратное. Послушайте совета старика, отдайте ему распорядиться что делать. Сейчас быть может стоит вопрос жизни и смерти, кто знает что будет? Кто знает сколько времени нам придется пережидать самум? От верности приказания может зависит жизнь всего каравана и ваша жизнь, а вы сейчас потеряны, вы не понимаете и не знаете что делать?

– …Тогда командуй, Варлаф! И чтобы я тебя больше не видел!

Старый Варлаф повернул коня и настигнув ближайших в цепи, громко крикнул поворачивать вправо и слишком не разбиваясь поспешить к уэду,8 в котором и укрыться от предстоящего.

Распоряжение тут же разнеслось в оба конца каравана, который тут же расстроился и распался на более быстрые и медленные части. Последние были представлены крытыми повозками, прыгавшими по камням. С последними и можно было видеть Омара Мейяда, самолично ведшего и погонявшего верблюдицу повозки Мальвази, а так же присматривавшего за своей повозкой с Ритой.

Варлаф видел в подзорный прибор, что уже не так далеко, и посему не боялся, что они могут не успеть до того момента, когда видимость вокруг померкнет, разрозненные разбившиеся кучки людей потеряют друг друга из вида, собьются с направления и попадут в бедственное положение, чреватое гибелью. Но Варлаф нарочно не стал делать упорядочения, и верно, что бы до крайности встревожить Омара Мейяда, обелив тем самым себя в его глазах.

Однако когда по макушкам и по склонам дюн и в прочих местах, заплясали песчаные ведьмы, сзади нарастало и приближалось, Варлаф не на шутку встревожился и стал охватывать взором все пространство, оценивая ситуацию. Вспомнил что еще остались люди копавшиеся с этой проклятой розой.

Вглубь уэда через пологий край стали съезжать на повозках, когда уже порывы сильного ветра резко давали в спину. Ветер ураганов смерчей Сахары… его в буквальном смысле» на своей шкуре» довелось испытать каждому. И предчувствуя это каждый, будь-то помощник или всадник, старался устроится понадежнее за естественными прикрытиями ложбины уэда, снятыми с боков верблюдов тюками, в них и между ними, и верблюдами, опущенными в лежачее положение, что бы за непродаваемой мохнатой горой найти защиту. Люди с ужасом взирали как закурились вершины далеких, еще неподвижных огромных барханов. Горизонт померкнул, исчезла прозрачность воздуха. Небо как будто приблизилось к земле. Через несколько минут пыль закрыла солнце и среди красноватой мглы казалось огненно-красным шаром.

Стало мучительно душно, раскаленным воздухом не хотелось дышать. Люди и животные задыхались. Слышался шум, даже рев, со всех сторон, от земли до неба неслось нечто колоссальное, готовое поглотить. Порывы ветра достигали необычайной силы и уже полчаса после того как впервые были услышаны звуки поющих песков, караван попал в самое пекло ужаснейшего урагана, могшего продлиться несколько дней, засыпать и выкурить из уэда, иссушить всю воду в бурдюках, спалить людей в жажде. Варлаф думал об этом, но успокаивался при мысли что когда поослабнет можно будет пойти в Гардаю, которую оставили в стороне решив спрямить весенний путь.